Узор твоих снов - Страница 54

Бабушка тяжело вздохнула и, бросив взгляд на настенные часы, всполошилась:

– Ба-атюшки! Лариска, опоздаешь ведь! Мне потом переживать, а ну-ка на автобус не успеешь. Заболтала я тебя, старая… Давай-ка быстренько! А я пока тебе пирожков в дорогу заверну.

Лариса на автобус успела, хоть и примчалась на автовокзал почти перед самым его отправлением. Ей повезло с соседкой по месту: пожилая женщина, поставив себе на колени перевязанную вместо крышки платком корзинку, мирно сложила на ней руки и уснула. Лара же спать не могла. Глядя в окно на унылый ноябрьский пейзаж, она слово за словом восстанавливала в памяти бабушкин рассказ, чтобы потом, когда она будет пересказывать все Инге, не упустить ни одной детали. «Я уже еду домой. Есть что рассказать», – на подъезде к Москве отправила она сестре Вадима сообщение на мобильный. И получила ответ: «Могу заехать к тебе сегодня, позвони». – «Ок», – отписала она Инге. Какой бы уставшей она себя ни чувствовала, лучше отдать Инге дневник сегодня.

XIX

После работы Майя поехала в их с Ларисой любимый бар. Она заняла свободный столик и в ожидании подруги заказала слабоалкогольный коктейль. Задумчиво потягивая через соломинку напиток, она, пока не пришла Лариса, пыталась привести в порядок свои мысли и справиться с грустью. Прикуривая от зажженной свечки, Майя в сердцах выругалась, раздосадованная на себя и за хаос в душе, и за так неожиданно вспыхнувшие эмоции. Как у нее, такой циничной, расчетливой, «непробиваемой», могли возникнуть чувства? Недоразумение какое-то…

Плохо было оттого, что она словно попала в ловушку, столкнувшись с противоречиями собственных убеждений и так неожиданно вспыхнувших чувств. Ими бы и поделиться с близкой подругой, чтобы немного выпустить их из души, да, с другой стороны, обнажить их – значит признать, что все то, на чем строилась ее жизнь, не более чем мишура, фальшивка. Майя бы скорей признала, что фальшивка и недоразумение – ее новые чувства. Она не сможет принести им в жертву зазубренные до автоматизма правила.

А эмоции кипят, близятся к критической температуре, грозя в скором времени рвануть и разнести в клочья все то устоявшееся, монолитное, привычное, на чем, как на трех китах, строилась ее жизнь. Погасить их, убить, охладить – верное решение, пусть и сложно выполнимое. Но так ли ей хочется душить на корню едва только зародившиеся чувства, которые она не испытывала так давно, что, казалось, и не было в ее жизни ничего подобного?

Нелепость какая…

Майя допила коктейль и, подозвав официанта, заказала еще. Если Лариска не придет в ближайшие полчаса, она, пожалуй, напьется. Майя усмехнулась, вспомнив недавний случай с подругой, когда та в этом же баре наглушилась водки с соком до полувменяемого состояния. Тоже топила свои чувства…

Лариса немного опоздала. Влетев в помещение бара, она бегло окинула посетителей взглядом, отыскивая подругу, и, заметив, обрадованно устремилась к столику в самом дальнем углу.

– Привет! Извини, задержалась на работе, – она села и перевела дыхание. – Жуткая погода, замерзла до посинения.

– Гноябрь, – криво усмехнулась Майя, наблюдая за подругой, потирающей замерзшие ладони. – Ничего не поделаешь, терпи до весны.

Лариса, чтобы согреться, заказала горячий кофе, а Майя «созрела» для более полного заказа, попросив салат и отбивную.

– Я только на часик, – обхватывая ладонями принесенную официантом чашку, предупредила Лара. – Как у тебя дела?

– Нормально, – пожала плечами Майя.

Но Лариса сразу же почувствовала фальшь:

– Что случилось?

– Ничего не случилось! – Девушка одарила подругу слишком лучезарной улыбкой, за которой словно скрывала готовые брызнуть слезы. – Все нормально!

– Что-то ты какая-то… не такая, как обычно, – Лариса, нахмурившись, подозрительно всматривалась подружке в лицо. – Если не хочешь говорить, не надо…

– Потом… Когда-нибудь. Не сейчас, – кисло улыбнулась Майя и, в свою очередь, заметила: – Ты тоже взвинченная, нервная. На работе неприятности?

– Как тебе сказать… – грустно усмехнулась Лара. – На работе, да не по работе, не неприятности, но и приятного мало.

– «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…» Яснее выражаться не можешь? Радоваться должна перед предстоящим свиданием, а ты сидишь с таким кислым видом, будто вас на обед кормили одними лимонами.

– Майка, а какой бы у тебя был вид, если бы тебя случайно чуть не покалечило – и это в лучшем случае. А потом бы ты узнала, что твой хороший приятель испытывает к тебе совсем не дружеские чувства? – вздохнула Лариса и вытащила из Майкиной пачки сигарету.

Подруга, почти забыв о собственных переживаниях, ахнула и заинтересованно навострила уши.

Лариса рассказала о том, что всю прошлую неделю на нее по непонятной причине обижался Саша Ловцев. Казалось бы, повода для обид не было. Напротив, Сашка должен бы обрадоваться тому, что его подруга вышла с больничного, однако он поздоровался с ней сухо и холодно, скорее ради приличия, поздравил с выздоровлением. И на этом все их общение постарался свести к нулю. Выдержав неделю такой Сашиной «опалы», девушка решила выяснить, в чем же, собственно, она провинилась. После долгих уговоров ей удалось вытащить Сашу на перекур. И чтобы избежать лишних ушей, курить они отправились не в общую курилку, а остановились на одном из пролетов «черной» лестницы между этажами. Лариса присела на подоконник и в упор спросила, в чем причина Сашкиной обиды.

Парень долго молча курил, хмурясь то ли от сигаретного дыма, попавшего в глаза, то ли от собственных мыслей, делиться которыми с Ларисой ему не хотелось. А затем, сощурившись, с какой-то горечью, граничащей со злостью и обидой, задал ответный вопрос. Тоже, что называется, «в лоб»: