Узор твоих снов - Страница 75

1. Лара и Вадим связаны Единением.

2. Амулет носила Лара, носил Вадим. Познакомились практически сразу после того, как к ним попали амулеты.

3. Алене являлась женщина, которая звала куда-то и хотела забрать «свое». Женщина являлась и Ларисиной бабушке. О ней бабушка предупреждала Ларису через сны. Ее же якобы сбила Лара. Ее видел погибший Влад. Кто она? За чем приходит?

4. Бабушка Лары перед смертью сдернула с себя амулет. Амулет вернули ее сестре, которая потом передала оба амулета Лариной маме.

5. У Ларисы – женская половинка кольца. Вадим носил мужскую.

6. Мужскую половинку похоронили вместе с Аленой.

7. После смерти Алены Ларисин амулет (женская половинка) потемнел. Вчера, когда Лара мне показала амулет, он стал светлее.

8. Когда Лара ходила к Леонелле, проклятие еще не проснулось. Видна была энергия, исходящая от амулета (ее увидела и я – мощное «черное» облако), но проклятие «спало». Проклятие – это заклятие Йолы?

9. Алена на тот момент (см. п. 8) еще была жива.

10. Проклятие связано с использованием крови (кровь Амы и ее любимого) и могильной земли (?).

11. Влад и Саша перед своей гибелью признались Ларисе в чувствах (имеет ли это значение?) и спасли ее от смерти.

12. Ларисе продолжает угрожать опасность. Ее защита может оказаться сломленной в любой момент, и тогда быть беде.

13. В вещем сне бабушка сказала мне, что снять Единение можно лишь смертью. И добавила, что я не на того думаю, не за того боюсь. Скоро кто-то из нашей семьи присоединится к ним.

Проснулась она рано утром. Ее словно рывком выхватило из сна. Инга резко села и открыла глаза. Что-то такое ей только что приснилось… Какая-то мысль, фраза, внезапно пришедшее в голову решение… Ничего, в голове пусто, если не считать дымки смутного воспоминания. Но она вспомнит, она постарается вспомнить.

Инга переоделась в домашний костюм и неторопливо умылась. Войдя на кухню, она бросила взгляд на настенные часы: восемь двадцать. Рановато… Поставив чайник, девушка достала из шкафчика металлическую коробку с чаем. Повернувшись с коробочкой к столу, она по уже сложившейся за последние дни привычке машинально пробежалась взглядом по приклеенному на стену листку. И в тот момент, когда она засыпала заварку в чайник, все разрозненные детали головоломки сложились в правильную фигуру, и от внезапно пришедшей разгадки рука дрогнула, и заварка просыпалась на стол.

– Вадим! Это он должен погибнуть, а не Лариса!

* * *

С утра Вадиму неожиданно позвонил доктор из клиники – сам, не администратор, что несколько удивило. Извинившись за беспокойство, доктор поинтересовался состоянием его колена.

– Ничего, нормально. Почти не беспокоит, – ответил Вадим.

– Чудесно, чудесно! – Доктор, прозванный Вадимом «чудесный» за его привычку к месту и не к месту произносить слово «чудесно», обрадовался так, будто услышал нечто особенное. А затем, сделав небольшую паузу и откашлявшись, вежливо поинтересовался, не может ли господин Дохновский подъехать сегодня в клинику для одного деликатного разговора.

– Попробую, – Вадим удивился, но пообещал отпроситься с работы пораньше.

– Вот и чудесно! Я вас в любом случае дождусь.

* * *

…Инга еле дождалась того часа, когда можно было бы позвонить, чтобы звонок не оказался уж слишком ранним, Марье Алексеевне, так любезно рассказавшей про Единение. Она решила пока ничего не говорить ни Вадиму, ни Ларе о своих умозаключениях. Нужно поговорить с Марьей Алексеевной и убедиться в том, что верно разгадала загадку.

Пожилая женщина любезно согласилась принять Ингу у себя и назначила встречу на три часа.

* * *

…Вадим долго не мог вникнуть в то, что ему говорил улыбчивый доктор, который сегодня вместо улыбки наклеил на физиономию скорбное сочувствие. Вернее, отказывался вникать в то, что прекрасно слышали уши. Какие анализы? Какие результаты? Черт их всех разберет – этих эскулапов с их таинственными обследованиями, на основании которых они потом таким вот будничным тоном выносят чудовищные вердикты.

– Я понимаю вас, молодой человек. Прекрасно понимаю ваше состояние, – доктор, отводя взгляд, неловко прокашлялся.

«Ни черта ты не понимаешь! Не ты сейчас сидишь на этом стуле, и не тебе только что намекнули на то, что совсем скоро ты умрешь от рака…» – Вадим почти с ненавистью посмотрел на врача. Почему-то он чувствовал себя героем какой-то дешевой мелодрамы – ситуация очень напоминала картинную, когда главному герою в расцвете лет ставят страшный диагноз, от которого он потом по сценарию чудесным образом излечивается.

– Так вот, молодой человек… Анализы показали… Но чтобы быть уж уверенными, надо бы…

– Сколько у меня времени? – перебив «чудесного» доктора, недрогнувшим голосом спросил Вадим. Ему все еще казалось, что сейчас вот неожиданно щелкнет киношная «хлопушка», и режиссер громко объявит в мегафон: «Стоп! Снято!»

– М-м-м, понимаете, молодой человек…

А доктор не торопится открывать сразу все свои тайны, словно хочет еще потребовать выкуп за информацию. Или, гад, специально тянет из садистского удовольствия?

– Даже при высоком уровне современной медицины… Но на такой стадии заболевания, если диагноз подтвердится…

– Сколько? – нетерпеливо поторопил Вадим. И почти с ненавистью посмотрел на доктора. Зануда!

– Три-четыре месяца, – послушно выдавил эскулап с такой миной, будто только что расстался с уже полюбившимся ему сокровищем.

– Ясно, – Вадим, наморщив лоб, развел руками. – Нет вопросов. Ну, я пошел?

И не дожидаясь ответа «чудесного» доктора, поднялся со стула и вышел за дверь.